Тут Рахиль Сомова подняла руку, и когда Гапиков подошел, томным шепотом спросила, уместно ли будет в контексте размышлений о Шиллере упомянуть группу Мумий Тролль. Она была повернута на этом ритм-энд-блюзовом бэнде. Гапиков стал умничать, выложив ладонь-лопату на стол, а Сомова терлась о ладонь персями. Другие студентки неодобрительно наблюдали за педагогическим процессом; они не любили Сомову, потому что обычные девочки не любят красивых и наглых девочек.
Кончив объяснять, Гапиков вернулся на рабочее место и отхлебнул остывший кофе, в который заблаговременно подлил рому. «Меня и за ром на работе уволить могут, но Сомова – да, та еще штучка, с ней свяжешься, потом не отмажешься».
«Ничего! – мысли снова потекли, как патока с леденца. – Я и сам шустрый. Теперь все преподы дорожат репутацией и студенток не пользуют. Но я особенный. Я ее распечатаю и выйду сухим из воды. Потому что мне можно. Потому что такие как я рождаются раз в миллион лет».
Гапиков наслаждался не столько предвкушением совращения Сомовой, сколько собственной крутизной. «А ведь я подобен царю Соломону!» И всё в таком духе.
Тут в аудиторию вошла зав. кафедрой Рената Ульяновна Добродеева. Она протянула Гапикову пачку бумаг – то была дипломная работа какого-то двоечника, ее надлежало проверить к завтрему и потрудиться написать рецензию, потому что восемнадцатого защита.
А Гапиков мало того, что сексуально озабоченный, так еще и лентяй. Вот смотрите: я пунктиром дам развитие сюжета. Сейчас экзамен закончится, Гапиков пойдет в кафе, закажет чебуреки и, читая дипломную работу, забрызгает ее бульоном, а бараний бульон ни фига не оттирается, к тому же Гапиков забрызгает всё капитально и вообще покажет себя отвратительным неряхой. А про его шаги, предпринятые в плане рандеву с Сомовой, я говорить не буду, хотя держу пари, что это читателю интереснее, чем забрызганный бульоном диплом.